Дело о наследии русского художника Василия Чекрыгина
Ирина Лагунина: Дарители художественных ценностей и музейная этика… 25 лет развивается дело о наследии замечательного русского художника Василия Чекрыгина. В 1981 году его внучка подарила государству — для экспонирования в четырех музеях — несколько сотен работ своего знаменитого деда. Художник родился в 1897 году, учился в знаменитом московском училище живописи, ваяния и зодчества. Там он, в частности, проиллюстрировал первую книгу стихов Владимира Маяковского — сборник «Я!». Затем были тысячи графических работ, живопись… масштабные замыслы. Художник погиб в возрасте 25 лет. Его внучка Наталья КОЛЕСНИКОВА с конца 60-х годов живет на Кубе. В 1981 году она подарила советскому государству более 300 работ Чекрыгина. Спустя четверть века дарительница не может найти следов многих из подаренных ею картин. С Натальей Колесниковой беседовал Владимир Ведрашко.
Владимир Ведрашко: В Пермской области до недавнего времени — буквально еще две-три недели назад — работал интернет-портал http://heritage.perm.ru , на котором, среди многочисленных полезных сведений о культурной жизни региона была размещена информация об усилиях Наталии Колесниковой для справедливого решения судьбы ее дара. Любой посетитель портала мог почитать ее переписку с чиновниками Министерства культуры, Агентства по культуре и кинематографии, музейными работниками… Там же размещался и текст рукописи Василия Николаевича Чекрыгина «О Соборе Воскрешающего Музея». По причинам, которые мне неизвестны, портал закрыт, тексты о Чекрыгине и репродукции его картин — недоступны. (Через несколько недель портал снова открылся по тому же адресу. — Прим. Ред.) Вообще, история дара, который сделала внучка художника своему отечеству, это история умолчаний и лжи, отписок и проволочек, это история, которая даже при кратком первом знакомстве дает немало полезной информации для анализа современного российского музейного дела.
Напомню, что сейчас, когда общественность захвачена развитием эрмитажного дела, чекрыгинскому делу исполняется 25 лет — и никого оно не волнует.
Я связался по телефону с Гаваной, где с конца 60-х годов живет Наталья Колесникова, вышедшая замуж за представителя революционного Острова Свободы, как тогда называли Кубу.
Наталья Колесникова: Дар я передала через Министерство культуры для конкретных отечественных музеев, таких как Государственный музей изобразительных искусств имени Пушкина, Русский музей, Пермская государственная художественная галерея и Государственный музей изобразительных искусств Каракалпакии (теперь музей имени Савицкого) в 1981 году. С моей стороны были поставлены такие основные условия, которые позволяли реализовать дар: это, прежде всего, поступление всех работ, 300 графических листов и 8 масел, именно в эти музеи. После передачи дара я получила обещание и подтверждение в письменном виде от заместителя министра культуры СССР Георгия Александровича Иванова, который отвечал за всю работу с даром, большая ретроспективная выставка дара, это обещание датируется 1983 годом. Естественно, что я рассчитывала на распределение согласно моему пожеланию абсолютно всех работ по этим музеям и проведение дальнейшей работы над художественным наследием, то есть — правильное хранение этих работ в музеях, постоянная экспозиция масел, постоянная сменная экспозиция графики, написание работ о художнике, то есть то, что называется в музейной практике публикацией этого наследия. Ведь смысл моего дара в том и состоял, чтобы распространять знания о художнике, о его добром имени, утверждать его славу на отечественном и мировом уровне. Вот таковы были условия.
В течение долгих лет я пыталась у знать у человека, ныне, к сожалению, покойного, Александра Ефимовича Ковалева, который был главным инспектором и редактором Министерства культуры СССР, о том, как обстоят дела с моим даром, потому что выставка так и не была проведена, и ни о какой работе с наследием мне не было известно. Ковалев в течение многих лет мне повторял одно и то же, что дар находится именно там, куда я его предназначила, но что музеи не любят давать на выставки свои коллекции, свои поступления, потому что очень ревностно относятся к ним. И так продолжалось в течение долгих лет при моей полной уверенности в том, что дар находится именно там, куда он предназначен… И вот в 2004 году я купила компьютер и начала работать над книгой о моей семье и семье Василия Чекрыгина. Обратилась во все музеи, которым мой дар был предназначен. Невероятным было мое потрясение, когда я узнала, что о моем даре вообще никто никогда ничего не слышал. Я начала судорожно искать мой дар, и даже у меня была такая идея — обратиться в Интерпол. Однако мне посоветовали из одного музея, получателя дара, все-таки обратиться в Третьяковскую галерею на всякий случай — а вдруг дар там?
Владимир Ведрашко: Наталья Колесникова написала письмо Лидии Ивановне Ромашковой, заместителю директора Государственной Третьяковской галереи (ГТГ) по хранению — с вопросом: не слышали ли в Третьяковке чего-либо о судьбе дара?
Наталья Колесникова: Оказалось, что да — они слышали. Ромашкова прислала мне очень любезное детальное письмо, в котором объяснила, что 218 работ из дара и все восемь масел попали в их галерею в 1982 году. Я им сообщила, что дар в Третьяковскую галерею не предназначен. Не был он предназначен Третьяковской галерее, прежде всего, по той причине, что в 1968 году, когда моя покойная мать, дочь художника Василия Николаевича обратилась к тогдашнему директору господину Манину с просьбой сделать выставку художника, по возможности ретроспективную, а если это затруднительно, то выставку графики, Манин отказался, сказав, что для Третьяковской галереи в настоящий момент — это был 1968 год — подобная выставка не является престижным занятием и отказался по этой причине сделать выставку. В 1969-м году Музей изобразительных искусств имени Пушкина провел великолепную трехмесячную выставку в графическом кабинете художника Чекрыгина. Поэтому, естественно, когда в 1981 году моя мать умерла, я, проживая на Кубе и не имея жилища в Москве, а потому и никакой возможности хранить коллекцию, приняла, на мой взгляд, самое правильное решение — передать работы в дар указанным мною музеям.
Владимир Ведрашко: В 2005 году Наталья Колесникова обратилась к министру культуры России Александру Соколову с требованием вернуть ей дар, чтобы она смогла лично распорядиться его судьбой, а именно — передать в те музеи, которые она выбрала в 1981 году. В течение отведенного законом срока для ответа на официальные запросы граждан Колесникова не получила никакого ответа. Тогда, в августе 2005 года она обратилась к президенту Владимиру Путину, приложив и письмо, написанное ранее министру культуры. Через восемь месяцев в Гаване — под дверь ее квартиры — кто-то подбросил письмо из Федерального Агентства по культуре и кинематографии. Никаких печатей на письме не было — кроме печатей Агентства. Вероятно, какой-то нерадивый российский посольский работник в Гаване, получив письмо дипломатической почтой (о чем говорит отсутствие почтовых печатей) — долго хранил его в столе, а потом решил-таки доставить по назначению, точнее, подбросить…
Наталья Колесникова: В этом конверте содержалось письмо начальника Управления по охране художественного наследия, науке и образованию Анны Сергеевны Колупаевой. То есть, письмо пришло через семь месяцев после моего обращения, оно датировано 24 августа 2005 года, а получила я его 4 апреля 2006 года. И в этом письме мне сказано: «Федеральное агентство по культуре и кинематографии рассмотрело поступившее из Министерства культуры и массовых коммуникаций Российской Федерации ваше обращение на имя президента Российской Федерации. Мы искренне признательны вам за передачу в дар государственным музеям произведений замечательного русского художника Чекрыгина. В настоящее время все переданные вами работы включены в государственную часть музейного фонда Российской Федерации и хранятся в собраниях крупнейших русских музеев. К сожалению, в силу прошедшего времени и в связи с ликвидацией Министерства культуры СССР нам не удалось уточнить, на каком основании при распределении их в музеи не были учтены ваши пожелания. Мы приносим извинения за действия своих коллег, но менять что-либо в сложившейся ситуации по прошествии 25 лет не представляется возможным. С искренним уважением и благодарностью, начальник управления культурного наследия, художественного образования и науки Анна Сергеевна Колупаева».
Владимир Ведрашко: Кто за истекшие годы из российских культурных учреждений, компетентных лиц, частных лиц, кто проявил с вами солидарность, кто проявил понимание вашей проблемы, кто помог реально?
Наталья Колесникова: Владимир, юридически мне никто не помог. Информационно мне оказали помощь, например, Радио Свобода, поместив интервью о «Соборе воскрешающего музея», культурный портал Перми, который представил тему о наследии Чекрыгина наиболее широко и эстетически правильно. Пыталась помочь мне Ирина Александровна Антонова, уважаемый музейный работник, директор ГМИИ им. Пушкина, человек с огромным стажем работы. Она написала мне великолепное письмо в поддержку моего требования. А потом в устной беседе с моим доверенным моим лицом сказала, что она — из-за Чекрыгина — не хочет ссориться ни с Роскультурой, ни с Федеральным агентством по культуре, ни с ГТГ. Это был единственный человек, который хотел помочь, но потом передумал.
Владимир Ведрашко: Скажите, пожалуйста, Наталья, кого вы считаете своими главными партнерами, которые могли бы помочь решить судьбу наследия Чекрыгина?
Наталья Колесникова: Я считаю главными моими партнерами такие организации, как Росохранкультура, Росимущество, Генеральная прокуратура, и сам Президент Владимир Владимирович Путин, который, кроме того, что он является нашим гарантом, является адвокатом. В моем деле, по существу, нарушен Гражданский кодекс Российской Федерации. Дар перестает быть безвозмездным пожертвованием, когда его условия нарушены. Это совершенно четко обосновано в Гражданском кодексе Российской Федерации — в части второй, отделе 4, главе 32 — «Об отдельных видах обязательств».
Владимир Ведрашко: Что же будет дальше? Какие действия намерена предпринять Наталья Колесникова для восстановления справедливости?
Наталья Колесникова: Наследие Чекрыгина, подаренное мной России, нужно специально и профессионально проверить путем экспертизы. Потому что когда работы долгие годы находятся в забвении, совершенно необходимым является такая проверка. А потом я намерена после того, как я проверю дар вместе с экспертами, передать его музеям, которым он предназначен, во всяком случае, тем из них, которые не откажутся от поступления к ним моего дара.
Владимир Ведрашко: Наталья Борисовна Колесникова, внучка русского художника Василия Николаевича Чекрыгина, живущая ныне в Гаване, вышедшая замуж за кубинца Педро и уехавшая к нему — на Остров Свободы в конце 60-х годов. Мы говорили о российской музейной этике — точнее, о государственной этике в области музейного дела. В отличие от нынешнего эрмитажного скандала, которому от роду несколько недель — чекрыгинскому делу — исполняется 25 лет.