Анна Хусарска: Кризис с иракскими беженцами
26 апреля 2007
Среди многочисленных гуманитарных катастроф, вызванных гражданской войной в Ираке, одна почти незаметна. Очень редко сцены массового перемещения гражданского населения попадают на телеэкраны, потому что в отличие от взрывов и терактов, переселение людей не сопровождается кровью, огнем или криками, представляющими захватывающий материал. Но цифры просто поражают: каждый месяц около 40000 иракцев покидают свои дома из-за войны. Половина из них перебирается в другие части Ирака, остальные бегут за границу.
Население Ирака, откровенно говоря, стремиткльно уменьшается. Этот факт обращает на себя внимание ещё и потому, что с начала вторжения четыре года назад только 3183 иракца переселились в третьи. По данным Комиссии ООН по делам беженцев все страны вместе взятые предоставили приблизительно такому количеству иракцев, какое покидает страну в течение всего пяти дней.
Массовый отъезд иракцев не является новостью, но рост уровня населия, последовавший за взрывом шиитской Золотой мечети в Самарре в феврале 2006 года, привел к увеличению потоков беженцев. Действительно, это перемещения население является крупнейшим на Ближнем Востоке с 1948 года.
Два миллиона иракских беженцев рассеяно по региону; большинство находится в Иордании и Сирии, меньшее количество в Турции, Ливане и Египте. Поскольку они являются городскими беженцами, не живущими в палатках, а сливающимися с местным населением этих стран, их легко игнорировать.
Для Ирака это утечка мозгов, восполнить которую будет сложно. Общая численность населения страны составляла 26.8 миллионов человек, а сейчас почти 13% из них покинули Ирак, и многие никогда не вернутся обратно. Но почему они бегут из страны и что их ждет на чужбине?
В прошлом месяце я совершила поездку по четырем странам Ближнего Востока, чтобы встретиться с беженцами и узнать причины их отъезда из Ирака и планы на будущее. В Аммане, Дамаске, Стамбуле и Бейруте я встретилась с десятками людей, имеющих достаточно веские основания опасаться преследований в собственной стране. Я разговаривала с девушкой парикмахером, которая стала жертвой изнасилования потому, что она христианка. Я слышала историю о владельце винного магазина, годовалый сын которого был похищен и обезглавлен. Я встретила шиита-водителя такси, отец которого был убит в Наджафе всего за несколько дней до этого. Я разговаривала с инженером-суннитом, чье сотрудничество с американской строительной компанией сделало его мишенью для экстремистов, и с переводчиком христианского мандейского меньшинства, который едва избежал смерти во время взрыва в штаб-квартире ООН в Багдаде в августе 2003 года.. Большинство из тех, с кем я разговаривала, были бедны и не имели надежд на будущее. Никто не хотел, чтобы я воспроизводила их настоящие имена.
Беженцы, нашедшие первый приют в другой стране, обычно имеют три альтернативы: вернуться в родную страну, попытаться интегрироваться в страну, принявшую их, и переехать на постоянное место жительства в третью страну. Но есть ли этот выбор у иракцев? Может ли кто-нибудь, видящий репортажи о ежедневной войне в Ираке, предполагать, что иракские беженцы вернутся обратно?
Конечно, нет. Если парламент в Багдаде — одно из наиболее защищенных зданий в стране — может стать объектом терактов, в Ираке нет «зеленых» зон — все зоны «красные». Репатриация иракцев является нереалистичной и невозможной в обозримом будущем.
У большинства иракцев нету выбора интегрироваться в страны, принявшие их. Действительно, Иордания и Сирия приняли большинство иракцев, но они не предлагают им возможность продолжительного проживания. Иракцы не могут получить постоянный вид на жительство, и у них нет права на работу или доступа к государственной системе здравоохранения. В Иордании иракские дети не могут посещать государственные школы. Это не злой умысел со стороны этих стран, они просто не могут позволить себе предоставить беженцам эти услуги. Помочь им справиться с наплывом беженцев необходимо, но это не долгосрочное решение.
Это оставляет третью возможность — переселение на постоянное место жительство в третьи страны. Но чтобы это стало возможным, страны с традиционно щедрыми программами для беженцев должны предложить больше мест для приема иракцев. США подают плохой пример: со времени вторжения Америка приняла только 692 иракских беженца — приблизительно столько, сколько погибает в Ираке каждую неделю. В феврале администрация Буша объявила, что предоставит право на въезд в страну 7000 иракским беженцам. Если Америка исполнит это обещание, это будет большим шагом вперед, но США, возглавлявшие вторжение в Ирак, должны сейчас возглавить усилия по оказанию помощи жертвам войны в Ираке.
Если США не возьмут на себя ведущую роль, остается надежда, только на то что другие страны проявят большую щедрость. Иракские беженцы — это кризис, который нельзя игнорировать: международное сообщество должно облегчить бремя, легшее на плечи стран региона, а также предложить постоянное место жительства для большего количества наименее защищенных иракцев.