Революционная этика исследований эмбриона
Питер Сингер, 21 декабря 2005
То, что казалось самым важным научным достижением 2005 г., в настоящее время подвергается сомнениям. В июне престижный журнал Science (Наука) опубликовал статью южнокорейского ученого Ву Сук Хуанга и международной группы соавторов, которые описали, как они создали то, что по существу было «сделанными под заказ» линиями человеческих стволовых клеток, клонированных от взрослого человека. Хотя научная законность их исследования теперь является предметом нескольких особых расследований, не менее важно рассмотреть его этические последствия.
Хуанг и его коллеги утверждали, что они заменили ядро неоплодотворенного человеческого яйца ядром обычной ячейки, взятой от другого человека, создавая линии стволовых клеток из получающегося эмбриона, которые соответствовали ДНК человека, предоставившего обычную клетку. Это достижение, казалось, приблизило нас к тому миру, в котором пациентам можно будет пересадить клетку или ткань без риска их последующего отторжения.
В начале декабря Хуанг обнаружил, что несколько яйцеклеток принадлежали двум женщинам, работающим в его лаборатории, и что другим «донорам» заплатили за их яйцеклетки — таким образом, были серьезно нарушены этические принципы. Тогда сотрудники Хуанга начали подвергать сомнению законность самого эксперимента, и Хуанг известил Science о том, что он хочет отозвать статью. В то время, когда он это писал, он все еще защищал законность своей работы, в то же время допуская «субъективные погрешности» в сохранности линий стволовых клеток. Как сообщают, он даже предположил, что некоторые клетки, возможно, были испорчены.
Мы не узнаем, насколько близко мы подошли к производству сделанных на индивидуальный заказ линий стволовых клеток до тех пор, пока не закончатся научное изучение результатов работы Хуанга. Тем не менее, мало кто из исследователей сомневается в том, что то, что по утверждению Хуанга и его коллег они сделали, в принципе, является достижимым. Если бы Хуанг был не первым, кто это сделал, кто-нибудь еще, в конечном счете, сделал бы это.
Но этическая сторона дела гораздо сложнее, чем дискуссия о важности спасения серьезно больных пациентов. Если удастся доказать, что возможно клонировать клетки из ядра обычной человеческой клетки, то мы обнаружим, что «потенциальная человеческая жизнь» была вокруг нас в каждой клетке наших тел.
Например, когда президент Джордж В. Буш объявил в 2001 г., что Соединенные Штаты не будут финансировать исследования новых линий стволовых клеток, которые созданы из человеческих эмбрионов, он выдвинул следующую причину: «Как снежинка, каждый из этих эмбрионов уникален с уникальным генетическим потенциалом индивидуального человека».
Но именно этому заключению угрожает то, что по утверждениям Хуанга и его команды они достигли. Если именно уникальность человеческих эмбрионов не дает права их разрушать, то нет никакой непреодолимой причины к тому, чтобы не взять одну клетку от эмбриона и не разрушить его остаток для получения стволовых клеток с целью сохранить «уникальный генетический потенциал» эмбриона.
При такой логике обнаруживается слабость аргумента о том, что аборт тоже является неправильным, потому что он разрушает генетически уникальное человеческое существо. На основании такого рассуждения женщина, которая оказывается беременной в неудобное время, может сделать аборт, если только она сохранит одну клетку от этого плода, чтобы обеспечить сохранение его уникального генетического потенциала.
Но кажется нелепым, что это должно иметь какое-то значение для морального аспекта прерывания жизни плода. Если позже женщина захочет иметь ребенка, почему она должна использовать ДНК своего ранее прерванного плода вместо того, чтобы зачать другой плод обычным способом? Каждый внутриутробный плод — тот, жизнь которого она прерывает и тот, которым она позже забеременеет в результате полового сношения — имеет свою собственную «уникальную» ДНК. В отсутствие особых причин, таких как смена сексуальных партнеров, по-видимому, нет никакой причины предпочитать существование одного ребенка другому.
Возможно, предположение заключается в том, что, как иногда говорят противники абортов, прерванный плод имел генетический потенциал стать Бетховеном или Эйнштейном. Но ведь и следующий плод, которым забеременеет женщина, а не тот, жизнь которого она прервала, может оказаться Бетховеном или Эйнштейном. Итак, как можно предпочитать один генетический потенциал другому?
Как только мы оставим аргументы о потенциале, утверждение о том, что неправильно убивать эмбрион и плод, должно основываться на природе самих этих организмов — что они являются реальными человеческими существами, которые уже обладают характерными качествами, делающие убийство неправильным.
Но так как внутриутробному плоду, по крайней мере, в стадии развития, когда делается большинство абортов, еще предстоит развить какое-либо сознание, кажется разумным рассматривать прерывание его жизни гораздо менее серьезным, чем убийство нормального человека. Если это так, тогда это тем более верно в отношении эмбрионов.