Споры о высших приматах
Питер Сингер, 22 мая 2006
В своей книге История Европейской Этики, изданной в 1869 г., ирландский историк и философ У.Э.Х. Леки написал:
В какой-то момент доброжелательные привязанности охватывают только семью, вскоре круг расширяется, включая сначала класс, потом нацию, затем союз наций, а потом все человечество и, наконец, его влияние чувствуется в отношениях человека с животным миром…
Расширение морального круга уже было близко к тому, чтобы сделать значительный шаг вперед. Франсиско Гарридо, биоэтик и член парламента Испании, предложил резолюцию, призывающую правительство «объявить о своей приверженности Проекту Высших Приматов и принять любые необходимые меры на международных форумах и в международных организациях для защиты высших приматов от плохого обращения, рабства, пыток, смерти и вымирания». Резолюция не имела бы законной силы, но ее одобрение впервые отметило бы, что национальная законодательная власть признала специальный статус высших приматов и необходимость защищать их не только от вымирания, но и от отдельных случаев жестокого обращения.
Мы вместе с Паолой Кавальери, итальянским философом и защитником животных, в 1993 году основали Проект Высших Приматов Наша цель заключалась в том, чтобы предоставить некоторые основные права высшим приматам, которые не являются человеком: жизнь, свободу и запрет пыток.
Проект оказался спорным. Некоторые противники утверждают, что при расширении прав за пределы нашего собственного вида, мы заходим слишком далеко, в то время как другие заявляют, что не достаточно ограничивать предоставление прав одними лишь высшими приматами.
Мы полностью отвергаем первую критику. Нет никакой здравой моральной причины, почему обладание основными правами должно сводиться к членам одного вида. Если бы мы встретили разумных приятных инопланетян, мы отказали бы им в основных правах, потому что они не являются членами нашего собственного вида? По крайней мере, мы должны признать основные права всех существ, которые обнаруживают интеллект и понимание (в том числе некоторый уровень самоанализа) и у которых есть эмоциональные и общественные потребности.
Мы больше симпатизируем второй критике. Проект Высших Приматов не отвергает идею об основных правах других животных. Он просто утверждает, что доводы в защиту таких прав являются сильнейшими в отношении высших приматов. Работа таких исследователей как Джейн Гудол, Диана Фоссей, Бирути Галдикас, Франс де Валь и многих других полностью демонстрирует, что высшие приматы — это разумные существа с сильными эмоциями, во многом напоминающими наши собственные.
Шимпанзе, карликовые шимпанзе «бонобос» и гориллы вступают в долговременные отношения не только между матерями и детьми, но и между приматами, несвязанными родственными узами. Когда умирает любимый, они горюют в течение долгого времени. Они могут решать сложные головоломки, которые озадачивают большинство двухлетних детей. Они могут выучить сотни знаков и соединить их в предложениях, которые подчиняются грамматическим правилам. Они проявляют чувство справедливости, обижаясь на других, тех, кто не платит услугой за услугу.
Когда мы объединяем шимпанзе, скажем, со змеями, в группу «животные», мы подразумеваем, что разрыв между нами и шимпанзе больше, чем разрыв между шимпанзе и змеями. Но в смысле эволюции это ерунда. Шимпанзе и бонобос — наши ближайшие родственники, а мы — люди, а не гориллы или орангутанги — являемся их ближайшими родственниками.
Действительно, три года назад группа ученых во главе с Дереком Уилдманом в Трудах Национальной Академии Наук предположила, что с генетической точки зрения шимпанзе показывают такую близость к людям, что их необходимо включить в вид Гомо.
Как и любая важная и нестандартная идея, предложение Гарридо пробудило немалые споры в Испании. Некоторые беспокоятся, что это помешает медицинским исследованиям. Но единственное европейское биомедицинское исследование, в котором не так давно использовали высших приматов, это Биомедицинский Центр Исследования Приматов в Райсвике в Нидерландах. В 2002 году обзор голландской Королевской Академии Наук установил, что живущая в центре колония шимпанзе не решила никаких жизненно-важный целей исследования. Голландское правительство впоследствии запретило проводить биомедицинские исследования на шимпанзе. Таким образом, в настоящее время не проводится никаких европейских медицинских исследований на высших приматах, и одна преграда для предоставления им некоторых основных прав разрушена.
Часть оппозиции возникает из непонимания. Признание прав высших приматов не означает, что их всех нужно выпустить на свободу, даже тех, кто родился и вырос в зоопарках, кто не способен выжить в дикой природе. При этом оно не исключает эвтаназию, если это в интересах отдельных приматов, страдания которых невозможно облегчить. Как некоторые люди не способны заботиться о себе и нуждаются в том, чтобы другие их опекали, так же будут чувствовать себя и высшие приматы, живущие среди человеческих сообществ.
Расширение основных прав высших приматов на самом деле означает то, что они перестанут быть простыми вещами, которыми можно обладать и которые можно использовать для увеселений или развлечений.
Заключительная группа противников признает силу доводов за расширение прав высших приматов, но беспокоится, что это может проложить путь для расширения прав всех приматов или всех млекопитающих или всех животных. Они могут быть правы. Только время покажет. Но это не имеет никакого отношения к существу дела за предоставление основных прав высшим приматам. От того, чтобы поступить правильно сейчас нас не должен удерживать страх перед тем, что позже нас могут убедить в том, чтобы мы опять должны поступить правильно.